А внутри всё так же темно (цикл: A year of mornings)

[твой ирландский мальчик]

Помешиваешь чай серебряной ложкой. Серебро бы на пули переплавить и ходить с талисманом. Заглядываешь в кружку - там темно, чай чёрный.
Не чёрный он конечно, а коричневый. Чёрные - чаинки на дне. Кружат хороводом, между ними растворяются крупицы сахара.
Видения в последнее время стало переносить всё труднее. То вздрогнешь в тишине, будто почувствовав прикосновение к плечу. И садишься тут же, неестественно ровно держа спину. То тоска навалится и вот-вот, думаешь, обернёшься, а там - чужая улыбка. И включаешь телевизор, на девятку громкость делаешь, чтобы забить пустоту.
Вымел комнату, как тайфун. Не цунами - оно всё смывает, а именно тайфун. Или смерч. Всё обломками, ошмётками. Прошлое. Ты всё разрушил. Будто готовился к чему-то новому, очищал себя. Решил быть честным со всем и со всеми. Дал твёрдый отказ поклонникам, просто жаждущим заполучить кусок "заметного парня". Кажется, сам обрекаешь себя на одиночество. А ты и вправду просто сделал всё тупо по-гриффиндорски. Откровенно, в лоб. Теперь комната в руинах и остаётся только выглядывать из постели, как совёнок из гнезда. А кто у тебя есть? Медведь плюшевый, ага. Забавно: люди уходят, а подарки от них остаются. И давят, давят... Потому ты и хочешь убрать их в коробки, запечатать заклинаниями. Хотя от некоторых не тяжело. И с ними ты украдкой спишь в обнимку иногда. Хотя сильным, вроде как, не положено.
За эти дни ты даже привык к отшельничеству. Один по пустому дому, один пугливо желаешь себе спокойной ночи в тёмный угол, один готовишь завтрак у плиты. Сегодня вообще сорвался и готовил почти весь день. Плевать, что опять же, неположено. Чтобы почувствовать себя полезным, нужным.
Искренне надеешься, что сегодня ночью не проснёшься в судорогах страха, взмокший и с бешеным сердцебиением. Тогда останется только раскрыть ноутбук, стоящий у изголовья кровати, чуть дрожащими пальцами включить лампу. А следующим вечером меланхолично глотать таблетки, не спрашивая себя ни о чём. И голова пустая-пустая. И сон пресный, как после зелья Сна-Без-Сновидений. Только сны тебе снятся. Улыбки, голоса, те короткие танцы в клубе, когда на пару минут мнимая близость так опасно кружит голову. Близость людей...
Нужно иногда, чтобы был человек, к которому можно прижаться, обнять его крепко-крепко, и чтобы сердце сладко замерло от ответных объятий. В детстве схожее чувство было от объятий родительских. Теперь на них права нет. Похлопывают по спине, улыбаются, говорят, что гордятся. И то это редко - чаще пинки. Но не об этом... Вот есть близкие люди, друзья. Но ты как-то само собой не имеешь права на прикосновение. Приобнять при встрече - это да. Он был последним другом, кого ты мог обнять порывом, зажмурившись и шептать "не оставляй меня, мне без тебя никак". Чуя скорую разлуку, видимо.
А вот это "никак" наступило. Самое удивительное, что оно точно соответствует определению. Не ломает, не мучительно больно. Как-то отрешённо принимаешь кристально чистые, капающие из под крана, факты. Только горечь под языком. И то, возможно, из-за тех же таблеток.
Опускаешь голову на столешницу, прислушиваешься к тиканью настенных часов. Хлопнула дверь родительской спальни - отец приехал. Касаешься костяшками пальцев кружки - тёплая. А внутри всё так же темно.

@темы: сказки в банке, a year of mornings

Comments

[SeverInnka]

Приобнять при встрече - это да. Он был последним другом, кого ты мог обнять порывом, зажмурившись и шептать "не оставляй меня, мне без тебя никак". Чуя скорую разлуку, видимо.
А вот это "никак" наступило. Самое удивительное, что оно точно соответствует определению. Не ломает, не мучительно больно. Как-то отрешённо принимаешь кристально чистые, капающие из под крана, факты. Только горечь под языком. И то, возможно, из-за тех же таблеток.
Опускаешь голову на столешницу, прислушиваешься к тиканью настенных часов. Хлопнула дверь родительской спальни - отец приехал. Касаешься костяшками пальцев кружки - тёплая. А внутри всё так же темно. - вот за это отдельное спасибо.

очень.сильно....