Биография: Океан.

[твой ирландский мальчик]

- Молодец. Вот так, хороший мальчик... Ещё, ну же! Давай-давай! Какой послушный, посмотрите-ка!
Дети плотно обступили щенка и усердно дрессировали его, то тыкая концом какой-то ветки, то дёргая за верёвку, болтающуюся у него на шее вместо ошейника.
Он сидел на ступенях около Второго Парадного Входа, сгорбившись, как старый храмовый кот. И ковырял время от времени побелку на толстых перилах. Короткий внимательный взгляд на группку ребят. Он пробыл здесь уже достаточно долго, чтобы начать сомневаться в своей "нормальности". Иногда ему казалось, что он и правда псих. Или "дурик", как здесь говорили. Не дети конечно. Это он слышал от персонала, от так называемых воспитателей.
Мальчик поднялся и направился прямиком к этому шумному сборищу. Молча поднял на руки щенка и, укрывая его от тычков палкой, пошёл к северной стороне Ограды. Не то чтобы он щепетильно относился к животным или страдал избытком нежности, просто в данный момент щенок вызывал в нём больше положительных чувств, чем маленькие моральные уроды. Которые недавно подожгли его воробья. Ручного. В общем то, он понимал, что их винить тут особо не в чем. В Доме Трудных Детей Сент-Луиса жестокость стала своего рода развлечением. А что? Добро сделаешь - ну и всё. А что-то плохое сделать - это целая история, ещё потом с последствиями разбираться можно.
- Эй, верни собаку!
Звонкий голос девчонки донёсся снизу. А он сам уже сидел на заборе со щенком на руках. Медленно перевёл взгляд туда, по ту сторону забора, где, как водится, трава должна быть не зеленее. Он был старше всех года на два. Они завидовали ему, потому что только у него получалось забраться на забор. И только он мог видеть что находится по ту сторону.
Впервые он смог залезть туда ночью. Летом, в июне кажется. Потому что там сидела девочка. Очень красивая, как он тогда думал. Да и всегда будет думать. Худенькая вся такая. В ситцевом платье, с тонкими белыми косичками. Они просидели рядом всю ночь. Тогда он своими глазами увидел то, что мечтали увидеть все дети Дома - мир по ту сторону. За забором был овраг. Грязный, глубокий. На дне - речка-вонючка, а дальше - ещё один забор с шипованой проволокой под напряжением. Вот и всё. Но он никому не сказал, потому что знал, как важна надежда. Даже этим жестоким детям.
А однажды летом их вывезли на пару километров к востоку в бронированном автобусе. Он не знал, всех ли, но его группу точно. Целый день они возились на прибрежном пляже одного из многочисленных фьордов, ловили волны, копались во влажном песке. Гайлэ смеялась, а он держал её за руку. А потом пошёл дождь. Всех согнали в автобус, а их ещё искали. Они стояли почти на самом краю обрыва, ветер трепал отросшие косы девочки. Она стиснула пальчиками его ладонь и сказала: "Забери меня, океан". Он дёрнулся было, испуганно глядя. А она всё смотрела в глаза так, что даже хотелось её ударить.
Через месяц Гайлэ умерла. Ему даже не дали посмотреть на неё. И не объяснили ничего конечно же. Только потом он очень долго молчал. Очень долго - это полгода. После же стал называть себя так, как называла только она - первый и единственный друг.
Начиная с того злополучного года окружающие убедились в ненормальности мальчика. Чего тот, собственно говоря, и добивался.
Знаете, говорят, те, у кого в жизни сложные ситуации и потери - взрослеют быстрее? Наверное, это правда. Мать его была родом из Ирландии. Отец же - англичанин. Они развелись, когда ему было четыре. Он помнил всё. Не так чтобы с достоверной точностью, но такое обычно впечатывается клеймом в детскую память - крики, скандалы. Отец уехал к любовнице "на север чудесной Каледонии". А сына оставил с бывшей женой. По несчастью, материнский инстинкт её от этого только расшатался - она видела в сыне отражение мужа и то и дело впадала в безумство. Она была ведьмой, кстати говоря. Не просто колдуньей, а именно ведьмой. Не брезговала и приворотами, и дом травами увешивала целебными. Так вот в порыве очередного своего наказания за существование на этой планете, мальчик получил от матери удар стихийной магии такой силы, что он частично потерял память. В шоковом состоянии ребёнок сбежал из дома. Искать папу. В полной уверенности, что идёт в чудесную страну Каледонию, он добрёл до ближайшего населённого пункта, где добрые люди и остановили его. Года два он промаялся там. Его пытались обучать чему-то, но ничего путного не вышло. А потом стали замечать в нём "странности". Магия понемногу давала о себе знать и жители деревни, видимо не сильно ушедшие от средневековых представлений о мире, всё хуже относились к маленькому пришельцу, который так и не назвал им своего имени. Не помнил просто. Но разве кто поверит ребёнку? В итоге, он сбежал и от них.
Далее судьба привела мальчика к леснику, в чью избушку он попал по чистой случайности, ища ночлег в лесу. Лесник на счастье оказался знаком с колдовством лучше деревенских и целый год учил нежданного внука грамоте и, в общем то, всему, что знал сам.
Везение - вещь постоянная. Либо она есть, либо её нет с самого начала. Министерство во время очередных реформ сняло лесника с поста, а его приёмыша отправили в Детский Дом для магов, находящийся в одном из филиалов больницы Святого Мунго. Отсюда пошла его нелюбовь к людям. И здесь же он выдумал самую грандиозную в своей жизни уловку - в семь лет он объявил себя душевнобольным. Колдомедики обследовали его, не находя ни нарушений интеллекта, ни психики. Но возиться с неизвестно чьим ребёнком не особо хотелось и не всем, потому мальчику "повезло" нарваться на недобросовестного сотрудника, который и отправил его в Дом Трудных Детей. Почему для трудных? Потому наверное, что негодный мальчишка разнёс половину лаборатории неумелыми выплесками колдовских сил, да и просто руками, закатив показную истерику. Он хотел, чтобы и эти люди просто выставили его на улицу - в лесах он чувствовал себя гораздо уютнее.
И вот в этом был его глобальный просчёт. Английский Дом Сент-Луиса баловал спартанской дисциплиной в "учебное" время и Отдельными Комнатами - в наказание. Отдельные Комнаты - просто карцеры, как в тюрьме. Посидишь там день и уже можно сойти с ума. Потому то он и думал, может, эти дети тоже были нормальными сначала, а потом их поселили в Отдельную на денёк-другой?
Сам он туда старался не попадать. Предпочитал либо не шалить, либо совершать уж такую гадость, чтобы им пришлось применять меры сильнее.
Проучившись там два класса, он поставил себе цель - быть лучшим. Сила его коньком не была, магии, кроме того деда в лесу, его обучать никто не хотел. Кроме того, ему пояснили, что это вообще запрещено до поры до времени. И он решил стать лучшим в учёбе.
Мальчик почти не общался со сверстниками. В отличие от них он всё же был здоров, тогда как дети этого приюта явно не отличались адекватностью. Налегая на книги, занятия физкультурой, изучение окрестностей Дома и повадок персонала, он неплохо освоился в этом замкнутом мире.
Так однажды ему посчастливилось найти своё Личное Дело, где он и узнал о том, что его мать спятила и стала насылать на окрестные сёла напасти. Когда её забирали в один из госпиталей Ирландии, она кричала, чтобы её забрал огонь, чтобы её забрал воздух или океан.
Личное Дело навсегда осталось в памяти. И мальчик очень испугался, услышав позже эти слова от своей подруги. Именно тогда он решил, что не будет больше здесь находиться. А сила воли способна двигать горы.
К десяти годам его успеваемость по простым дисциплинам стала требовать более глубокого подхода, что признавали даже не слишком мягкосердечные воспитатели. А к одиннадцати ему пришло письмо. Самое чудесное чудо, которое он видел в своей жизни - письмо, с приглашением обучаться в Школе Магии. Настоящей, не для больных. Он даже думал, что тут же свихнётся от радости, но выработанная сдержанность не позволяла таких вариаций.
Наверное, не стоит описывать счастье первой поездки в школу. Можно лишь сказать, что Шляпа отправила его обучаться на "факультете гениев" и то, что своего имени он так и не назвал. Впрочем, Океан мало с кем общался. Ученики факультетов не помнили его в лицо, хорошо если просто слышали о таком. Друзьями подростка оставались книги и, как ни странно, самые недружелюбные существа замка. С Пивзом вместе они иногда учиняли шалости, но парня никто не замечал за улюлюканьем несносного призрака. Филч проникся симпатией к мальчику, который с таким интересом перебирал однажды его старые "сокровища" в чулане, попав туда вслед за Миссис Норрис. Кстати, именно строгий блюститель средневековых порядков Аргус Филч так попустительствовал ему, позволяя возвращаться из библиотеки иногда даже заполночь.
Питаться этот без сомнений странный человек отправлялся на кухню к эльфам, прокрадываясь узкими коридорчиками вдоль подсобок.
Но несмотря на антиобщественное поведение, он оформился вовсе не затюканным ботаником, а просто эдаким невидимкой, который умудрялся появляться там, где не ждут, видеть то, что не каждый заметит, слышать многое и выбирать нужное. Спортивную форму он тоже поддерживал, прося у тренера ключ от сарая с мётлами и по выходным, когда все уходили в Хогсмид, лета по пустому стадиону.
К шестому курсу в кругах равенкловцев он утвердил за собой звание призрака, потому что даже они не были уверены, учится ли он вообще на их факультете или это какой-то массовый глюк. О каждом из предполагаемых сокурсников, да и вообще о жителях замка сам Океан знал достаточно - в его доступе были архивы, истории семей, биографии учеников. Из-за доверия библиотекарши, завоёванного с годами.
Подростковый возраст был очень некстати, потому как на девочек - так уж повелось - он смотрел исключительно как на друзей, всё отчётливее понимая, что в мыслях гораздо чаще мелькают парни. Потому с личной жизнью у него было всё просто - её просто не было.
Жизнь обычную же отравлял только постоянный холод и головная боль. А ещё кошмары из детства, приследующие во снах. Их он старался рисовать, вычёркивать на бумаге неровными строками прозы и стихов. Помогало мало и свитки эти он прятал. На самом деле, помог бы банальный разговор, а не взаимная усмешка раз в полгода от случайного собеседника.
- Ты кто вообще? Я тебя тут не видел... кажется.
- Я? Я - Океан.