День Солнца

[ciuin-baile]

В главе раскрывается вся биография Лондона и объясняется почему в нашей Общаге появились как абсолютно самостоятельные персонажи, так и герои мира Дж.К.Роулинг.

Первая глава здесь: click

Откровенно хотелось напиться. Не высокого слога ради, а токма по велению вечера пятницы, так сказать. Вообще-то он слегка кривил душой, причисляя себя к тем, кто в пятницу мог праздновать приближение выходных. В субботу ведь он учится. Работа, курсы. Наполненная делами жизнь... А напиться хочется всё равно. И врут, что это от безделья. Только в холодильнике не оказалось ничего, кроме бутылки тёмного пива. Келли тихо фыркнул. Придётся ограничиться этим. И заесть сигаретой. Он не часто курил, но сегодня хотелось. Слишком часто это слово, а? Ну не важно.

Парень устроился на подоконнике, прячась за тюлем и занавеской. Здесь узко, уютно и сумеречный свет скользит по коже вместе с лёгким сквозняком. А вот мысли отнюдь не лёгкие. Его не просто настораживала сегодняшняя встреча - здесь любому идиоту станет ясно, что это - из ряда вон. Мысли потихоньку заволакивало дымом и он прикрыл глаза, выдыхая. Из головы всё не шёл тот парень из отдела, а ещё... ещё Винцент. И взгляд этот, всегда такой спокойный на фото, как у тех людей, что сердце - в ритме скерцо, а на лице мягкий холод и отстранённость. Тянуло? Ещё как, просто безмерно. Только вот здесь с кристальной ясностью приходило понимание некоего "никогда". Хоть руки заламывай и в драмкружок. Но это не то что "он птица другого полёта" или "он недосягаемая для меня звезда" или прочая чепуха, похожая на высокопарные слоги из редакционных колонок. Просто это человек с совсем другой жизнью и их пути банально не пересекались. Нигде, никак. И не могли.

Лондон тихо цокнул языком и склонил голову набок, прислонившись виском к холодному стеклу. Надо прекращать драматизировать. Это просто жизнь. Но он в упор не понимал, как вообще случилось, что он подписан на блог Жанвье, что полез регистрироваться на нафиг не нужном твиттере, получив один единственный комментарий от него. Один. Единственный. А уж как угораздило до сих пор хранить снимки? Надо выкинуть. Нет, это уже ложь себе. Ничего он не выкинет. И из мыслей тоже.
В принципе, убиваться совсем не хотелось, как не было в планах употреблять фразу "безответная любовь". Да какая тут любовь нахрен? Подумаешь тоже... Просто всю жизнь он провёл будто в ожидании чуда. А сейчас что-то оборвалось. Уехала сестра, а неясные и нежеланные чувства оказались в тупике.

Он был плохим ребёнком. Жестоким, рассчётливым. Он не любил игрушки, потому что их не было, а значит проще было уверить себя, что они вовсе не нужны. Наверное именно тогда у него и попереломались общечеловеческие устои. Сбежав из детдома, мальчик почти сразу попал на панель. Худощавый высокий восьмилетка ходил в коже, спандексе, цепях и ремнях. Но удивительным образом сумел не стать жертвой этой системы. По крайней мере не так, как это могло бы быть. Благодаря интеллекту не по возрасту наверное. Говорят же, что дети, многое пережившие, взрослеют раньше. В общем, ему посчастливилось не уподобиться безвольным куклам и он вполне умышленно выставлял на продажу своё тело и брал за это плату, стараясь не попадаться на глаза крупным домовладельцам.

Иначе тогда было просто нельзя. Выжить. А жить хотелось. Потому и приходилось... Конечно, была и обида, и злость на весь мир в целом и в частности.

А потом была первая фотосессия. Так, к одиннадцати годам он нашёл путь, по которому и выбрался из грязи. В пятнадцать он ещё был моделью для откровенных подпольных изданий, а вот около семнадцати удалось выбиться в свет. Появилась своя собственная первая фотокамера, потом квартира, учёба, прерванная после побега из детдома.
Закрутилось.
В это время появились первые признаки болезни. С периодичностью приблизительно раз в месяц его скручивало на ночь-две. Он вообще не мог выходить из дома, приходилось отлёживаться и стонать в подушку. Нет, деньги на врачей у него были, вот только эти самые врачи в один голос твердили - здоров.

Неясно как на пороге его дома появилось довольно странное существо. Эльф Нет, Лондон не свихнулся, хотя был близок к этому. Однако, будучи человеком рассудительным, просто принял как данность: эльфы существуют. Лори был молчалив и вёл себя наверное как Кот-Баюн: ждал хозяина с учёбы, провожал на фотосессии, лежал на диване в гостиной и рассказывал иногда что-то сказочное, о волшебстве и магах. Не было смысла не верить ему, так же как и не было смысла отговаривать эльфа называть его хозяином. В какой-то момент накатывало что-то, хотелось чувств, ярких человеческих эмоций, но Лори только виновато и непонимающе смотрел тёмно-синими глазами, опуская кончики ушей. А потом он пропал. Просто исчез и всё.

В девятнадцать он заполнил все пробелы в образовании и поступил на заочные курсы фотографии. Появилась масса свободного времени. Это был пик его карьеры фотомодели. Молодой, амбициозный, с нахальной улыбкой и лукавым взглядом, он покорял сердца девушек и даже парней, сверкая с глянцевых страниц голым торсом.
Друзей не было, зато были знакомые. Они и навели на мысль заняться поисками родственников. Мол, для карьеры хорошо, да и вообще...
Лондон пожалел о том, что полез смотреть свою биографию. Потому как вопросов возникало больше, чем ответов. Однако, он узнал о существовании своей родной сестры. То есть как родной - по матери. Фамилия у девушки должна быть другая.
Так в его доме появилась Джинни Оуборн. Тонкая, с бледной кожей и светлыми волосами, она никак не вязалась с образом самого Келли. Но наконец у него появился близкий человек и парень любил сестру, баловал её, стараясь поднять настроение девчонке с вечно виноватым взглядом. Они вместе сделали ремонт в квартире. Он даже брал её на пару фотосессий.
А потом обман раскрылся. Девушка лишь выдавала себя за родственницу богатого и красивого парня. Тогда, вечером, он не стал устраивать скандалов.
Тяжело опустился на диван в гостиной и кинул на стол папку с её личным делом, откуда выпала фотография её настоящей семьи. Такие же тонкие, стройные, аккуратные. Джинни даже ничего не сказала. Собрала вещи и ушла, стирая слёзы со щёк. А он не остановил. Хотя быть может и надо было. Вновь один и после двух потерь тишина оказалась намного тяжелее.

Если кто знает, подпольный бизнес не позволяет своим протеже обрести независимость. Однажды они пришли за ним. Лондон не питал особых иллюзий на этот счёт, но всё равно оказался не готов получить куском арматуры по спине идя после вечерних курсов. Несколько кошмарных дней его держали в подвале, пускали по кругу, накачивали какой-то дрянью. А потом болезнь снова проявила себя. И он впервые совершил убийство. Ночь смазалась грязно-кровавым пятном и очнулся он только в переулке под дождём, тяжело дыша и с ужасом глядя на собственные руки в багряных разводах.
Но в покое его оставлять не хотели, особенно теперь. В нём что-то неотвратимо менялось, заставляя всё чаще хмуриться. В уголках губ залегли складочки горечи.
Он откупился. Завалил их деньгами и они забыли его имя и лицо. Продал квартиру, переехав в съёмный дом. Собственная болезнь пугала, не хотелось решительно ничего. Курить... На пару месяцев он ушёл от мира, заперевшись дома, зависая в электронных сетях. А потом появилась она. Лайски.

Живая, лёгкая, решительная. Кинув сумку у двери, она встряхнула гривой рыжих волос и жизнь пошла иначе. Лайски Эринн, уроженка Ирландии, как и он сам, и его настоящая сестра по совместительству, быстро поставила его на ноги. В родстве сомневаться не приходилось - они вместе проштудировали доступные данные и убедились во всём.
Дом был съёмным, но жильцы предыдущие довольно быстро съехали все разом, так что им досталось всё хозяйство. Правда, не надолго...

Банально, как бывает в рядовых фильмах, в ночном кафе он познакомился с Блейзом Забини.
Здесь память откровенно не желала вдаваться в подробности. Блейз переехал в дом, снимая жильё вместе с ними. И даже значился его парнем вроде как. Только сильный Лондон ломался и пару раз срывался, плача на коленях сестры. Слишком холодно, слишком безучастно. Красивый и надменный, Забини не снимал своей маски даже в постели.
Тогда он с головой ушёл в работу. Агентство, где он числился уже год, стало для него фактически домом. Он стал больше курить, впадая в полусоматические состояния близкие к депрессии.
А потом весна, двадцать лет. И он слёг с очередным приступом болезни. Именно тогда, сидя у постели брата и нервно кусая губы, Лайски тихо и осторожно рассказала ему о себе, приоткрыв двери в мир Магической Британии. Его сестра оказалась ведьмой.
При всём доверии и любви - верилось с трудом. Тогда рыжеволосая ведьма чуть дрожащей рукой вытащила из рукава волшебную палочку и призвала стакан воды. Сомнений не осталось. И снова понеслось... Новый мир открывал всё новые горизонты, оглушая обилием красок и информации.

Лондон оказался в госпитале им. Святого Мунго, где колдомедики быстро поставили ему диагноз - ликантропия. Оказывается, он очень верно делал, что оставался дома во время приступов.
Потому как он превращался в оборотня. Причём за счёт того, что заболевание было не врождённым, превращался он как полностью, так и частично. Кто занёс ему эту болезнь? Здесь у самого парня вопросов не возникало. Не столь важно кто - важно когда. Именно в то время, когда за деньги он позволял и кусать себя, и делать что похуже.
Из-за осложнений врачи посоветовали сознательно проводить время дома в полуобращённом виде. Зато радость - так он сможет контролировать звериную сущность. Правда, правый глаз теперь приходилось закрывать медной чёлкой. От напряжения лопнули сосуды, да плюс ещё неполная трансформация "застыла" - зрачок и радужку залил кроваво-красный цвет.
Дома ждал сюрприз: Блейз оказался вполне знаком с магией. Кроме того, одну из нижних комнат занял новый жилец, его бывший однокурсник - Драко Малфой. Как объяснила Лайски, в него попали заклинанием, из-за чего парень постоянно чувствует слабость и почти не может есть. В лице блондина Лондон обрёл понимающего и эрудированного собеседника. Они часто проводили вечера у камина в гостиной, зачитывая вслух отрывки из книг или просто обсуждая прошедший день. Только это не особо помогало закрыть пустоту в сердце. Патетично, но иногда думалось, что лучше было бы никогда не любить и не привязываться. Но он смотрел на тёплую улыбку сестры и стыдился своих мыслей. Нет, её нельзя не любить.

Отношения с Блейзом сошли на нет, хотя он всё ещё жил в доме. Иногда они все вместе ходили гулять, в клубы, в кино, выбирались на пикники. Без Малфоя конечно, тот из дома не выходил. В общем, сложилось так, что они стали друзьями, почти семьёй, в шутку называя свой дом Общагой.
Однажды ночью Лондон выполз на кухню, принявшись варить кофе. Спать было невозможно из-за очередного частичного превращения - клыки, заострившись и вытянувшись, зудели.
- И мне налей.
Он оглянулся. На стуле, упираясь локтями в столешницу, сидел Драко. Эта ночь оказалась полно откровений и так Келли узнал, что аристократ, такой же сдержанный как и его друг Забини, давно влюблён в ныне самого известного мага Британии, не считая конечно Министра магии. К тому моменты он, трудами Лайски, вполне сносно ориентировался в делах скрытого от "магглов" мира и это известие более чем удивило его. Но ещё больше удивило позже появление самого Гарри Поттера на пороге их гостеприимного дома. Хотя пора бы уже ничему не удивляться...
У Малфоя и главы Аврората отношения складывались более чем сложные. Но они были. Парни любили друг-друга и... Лондон ещё острее почувствовал одиночество, несмотря на то, что в доме было как никогда многолюдно.
Он почувствовал себя безумно уставшим. Надоело быть сильным, оберегать всех, быть эдаким "отцом" в общаге. Тихо мечталось о равном, кого не надо было бы опекать. Вернее, кто не прятался бы за его спину. О ком-то родном...

А потом внезапно Лайски огорошила новостью. Уже давно она бредила поездкой на историческую родину и сейчас сложились обстоятельства и.. в общем... глядя в блестящие от радости глаза сестры, он не смог её не отпустить.
И вот теперь, в самый неудачный для этого момент Лондон.. увлёкся. Оказалось, страшно сказать себе какое-либо более подходящее слово. Плавно в сознании приобрёл ясные очертания образ Винцента Жанвье.

Келли вздрогнул во сне и открыл глаза, сонно моргая. За окном было темно и он успел основательно промёрзнуть.
- Который час?
Чуть хрипло спросил, глядя на Поттера, который в маггловском мире предпочитал носить имя Стэна Купера.
- Четыре двадцать после полуночи.
Лондон поспешил опустить ресницы и не встречаться с внимательным взглядом зелёных глаз.
- Ну и долго это?
Поттер-Купер кинул на подоконник те самые несчастные снимки.
- Да не то чтобы...
Неохотно ответил. Тут уже не отвертишься. В Общаге, крепче чем в настоящей семье цеплялись друг за друга и дорожили каждым. Гарри вздохнул и протянул парню руку.
- Пойдём, доспишь остаток ночи нормально, любитель подоконников.