[ciuin-baile]

Название: Дыши, Океан.
Автор: Keith.
Связь: icq 488369724
Бета: нет и не было (и не будет...)
Рейтинг: PG-15
Пейринг: авторский.
Жанр: original, fantasy, angst, romance, slash
Предупреждения: нецензурные выражения.
Sammary: один городок на побережье, один океан, одна судьба.



Он не умел плавать.
Сколько себя помнил, он всегда испытывал страх перед водой. Вот и сейчас, стоя на пирсе, он обхватил плечи руками. Порывистый ветер побережья трепал рубашку, не чувствуя жалости к теплу, спрятанному под ней. Перед ним был океан. Огромный. Кажется, бесконечный.
Сегодня приснился сон. Во сне он лежал на воде и смотрел на небо, раскинув руки. Чувствовал неизмеримую холодную глубину под собой. Спиной чувствовал бездну. Её холод, темноту, затягивающую куда-то туда. Он проснулся, дрожа. За окном ветер теребил листья, заставлял колебаться тонкие стволы деревьев. Надвигалась буря. Его тянуло туда.

Он в торопях оделся, сунул ноги в шлёпанцы и почти побежал к пирсу. И сейчас перед ним был океан. Ветер становился всё злее, с пляжа доносились тонкие детские голоса и нервные - родителей. Они уходили. А он не мог. Когда первая волна ударилась о тёмные волуны, о породу, изрезанную временем и природой, на щёку попали капли солёной влаги. Паника и ужас, как сквозь воронку, заполнили лёгкие. Он едва не захлебнулся ими, не помня себя и убегая.

Ночью он долго сидел в углу мансарды, глядя на предгрозовое небо. Тучи клубились и казались почти осязаемыми. Внизу на кухне ругались мать с отцом. Из-за него, кажется. Хотя, у них всегда находился повод и просто так случалось, что довольно часто поводом становился он. «— Посмотри кого ты вырастила! Проклятый педик твой сын, вот он кто!». Он никак не реагировал на такие слова, хотя они часто произносились и в его присутствии. Уже никак. Это эффект телеэкрана - когда слишком часто повторяют слова например "убийство", "катастрофа" и прочие, они уже не вселяют такого ужаса. Ну подумаешь, убийство... А мать срывала голос, утверждая, что "проклятого педика" воспитали они вдвоём. Ответственность брать никто не хотел, но он сам уже не хотел об этом думать. Он просто любил их обоих. По факту. Потому что мать и отец. Остальное же приходилось просто терпеть.

Мысли ушли слишком далеко и он забыл причину, по которой не хотел ложиться спать. Ночью ему снова снился океан. Тусклые краски чёрно-голубого неба, широко распахнутые глаза заливает водой. Она не жжёт солью. Только затягивает. Он не может сопротивляться. Точнее, пробует, хватаясь пальцами за воздух. Бьёт ладонями и ногами по воде. Но не может оторвать себя от поверхности. Не может предотвратить то, что вода покрывает его тело и он, всё ещё на грани, но уже почти там.

Говорят, после кошмаров просыпаются с облегчением. Он же проснулся с чувством страха. Его кошмар был реален. Он тихо шумел всего в нескольких сотнях метров от дома. Огромный, бесконечный, непонятный. Живой. Он понял это на второй день, на том же пирсе. Штормовое предупреждение было ещё вчера и людей почти не было. Он боялся дико, бездумно, подходя к краю и заглядывая в чернильную воду. Она должна быть мутной. Должна, должна... Но перед ним было движущееся рельефное кристально чистое зеркало. Только тёмное такое, что не видно дна.

За несколько часов он замёрз. К тому же, начал моросить мелкий дождь. Его отражение в воде покрылось рябью и вдруг исчезло. Он отшатнулся, сделав пару шагов назад. Потом вернулся - конечно же, всё было на месте. Только оставаться здесь больше не хотелось.

От дома явственно веяло негативом. «— Гды ты шлялся, неблагодарный!» - пожалуй, сегодня он ещё легко отделался. Об ужине и речи не шло - в горло кусок не лез - так что он с удовольствием принял наказание "к себе и остаёшься без ужина". Домашний арест, благо, не рассматривался как метод воспитания. Всё равно завтра в школу. Питание на сегодня планировалось от сети. Интернет встретил мерцающим экраном монитора и извещением от почты. Куча спама. Хоть здесь всё стабильно.

Он уснул, едва коснувшись головой подушки. Поздно. И сразу же его утянуло в водоворот событий. Таких неспешных, значимых, глобальных и неотвратимых. Вода сомкнулась над ним. Теперь он был в ней и не мог коснуться воздуха. Вода перестала быть той стороной. Она стала ближе...

Сон оборвался внезапно, со звонком будильника. Просыпался он всегда на удивление легко. Не было желания валяться по полчаса в кровати. Особенно теперь. Утренний душ, что удивительно, не вывел ассоциаций со странными снами. Дорога до школы - мимо пляжа - и всего один неосторожный взгляд в ту сторону. Туда, где спит океан. Почему спит? Нет подтверждений и оправданий. Он просто знал это.

На занятиях по высшей математике в затылок прилетело послание. Именно так, твёрдым комочком бумаги. «— Ну чо, пидрила, отдохнул за выходные? Пиздюлей получишь в двойной дозе». Реакции не последовало никакой, да и не нужно было. Во-первых потому, что он давно знал группку этих парней, втроём счастливо изводивших его. И конечно, зачинщиком был один, остальные так - для полноты картины. Во-вторых потому, что и делать-то нечего с этим. И тут дело даже не в силе воли, не в слабохарактерности. Просто есть категория людей, которая будет делать гадости так или иначе - сильный ты или слабый, сопротивляешься или нет. Кстати, ещё одно заблуждение человечества: говорят, что слабость правоцирует. Глупость. Правоцирует точно так же и сила. Срабатывает стереотип "ах ты такой крутой? ну Я щас тебе...". Вот и всё. Потому он довольно быстро перерос пору склок и теперь просто по возможности перешагивал проблемы и избегал их пакости. Удавалось не всегда, естественно. Потому, когда его втолкнули в мужской туалет и закрыли там, осталось только выбираться. Да, он успел расквасить нос идиоту-однокласснику. Теперь у него будут проблемы - натуралу быстрее поверят, что его избили. Тем более, что у него самого видимых повреждений никаких не было. Не то чтобы в школе процветала гомофобия, да и в городке, были и другие представители "нетрадиционной ориентации". Просто он это сильно не скрывал. Не орал на каждом углу, но и отвечал честно, если спрашивали. А за честность всегда бьют в лицо. Он довольно легко выбрался из кабинки, умудрившись ничего не сломать. Итогом было пятиминутное опоздание на урок. Простили.

Дома ждал новый скандал. Одноклассник всё же нажаловался и родителям позвонила директриса. Он опустил взгляд, намертво вцепившись всем вниманием в щель между досками пола. Они кричали недолго. Потом были тяжёлые затяжные паузы, вопросы "ты хоть понимаешь, что ты сделал?", указания "а теперь иди и думай над своим поведением". Конечно же, все семнадцать лет он ни разу не думал над своим поведением и естественно не задумывался о нём, когда целенаправленно бил другого парня в нос. Вы что! Спорить и объяснять что-то было бесполезно. Не поверят. Да и просто оставаться здесь больше не хотелось.

Время до ночи тянулось мучительно медленно. Дом постепенно преобретал очертания совсем чужие, не родные. Будто не жил здесь. Будто попал в какую-то альтернативную вселенную. Резкая боль где-то в боку заставила согнуться и прикусить губу. Перед глазами потемнело.

Он снова был там. Плотная, не вязкая, не зыбкая. Тёплая и гладкая, но не скользкая, как спина дельфина. Вода. Она была вокруг него. Он уходил вглубь, медленно падал. Он видел лучи, блики на поверхности, тусклое солнце сквозь толщу в несколько метров. Пальцы скользили по чему-то невидимому, проходили сквозь шёлк воды. Вот же он, осязаемый, ощутимый. Но не зацепиться, не удержаться. Только грудную клетку чуть жжёт и страх понемногу отступает. Когда попадаешь в неизвестность, перестаёшь её бояться.

— ...т, очнись. Ну же, парень.
Нетерпеливые похлопывания по щеке. Глаза не открыть, а губы безвольно шепчут.
— Вода...
Ему принесли стакан воды. Нет, нужна была другая. Он просил не это. Или не просил, а шептал так от страха? Реальность вернулась внезапно. Перед ним на табурете сидел врач, что-то записывая в медицинскую карту.
— Что с ним?
Мать поджимала губы, сложив руки в жесте смирения. Отец стоял в дверях, хмурясь.
— Нервное истощение, переутомление. Пропейте курс лекарств. Вот, здесь. Ничего страшного. Если такое будет повторяться - обратитесь ко мне.
— Спасибо, мистер Ханникан.
Дальше он не слушал. Только когда врач ушёл, отец выдал инструкцию: "собирайся. В школу идёшь". Он хотел было возразить, но ему ответили, что он и так пропустил три дня. Три дня!? Подумать только... Это похоже на кому. Кажется, именно там люди начинают жить в другой реальности. Значит, у него каждую ночь случается кома?

Школьный день пролетел незаметно, несмотря на зверское количество часов отсиживания срока. Одноклассник гордо ходил с пластырем на носу, объясняя всем, что он подрался с байкерами. Тут подвернулся случай даже усмехнуться - оказывается, он байкер.

До дома оставалось совсем немного. Вот только шаг замедлился. И взгляд скользнул вправо. Пальцы сжимают ремень сумки, дыхание отчего-то чуть учащённое. Сегодня снова слегка штормит. Край пирса усеян мелкими брызгами. Белая пена поблёскивает на линиях солнечного света, пробивающегося сквозь тучи. Это было бы красиво. Если не поднимало бы со дна души какие-то неясные чувства, смешанные со скрытой тревогой. Он провёл здесь весь день, уже не обращая внимания на маячащую впереди бестолковую ругань родителей. Но на этот раз они промолчали.

Перед сном только успела проскользнуть мысль: "сегодня я утону?".

Всё глубже. Глубже, дальше. Вода опутывает, притягивает туда мягкими лентами. Он знает, что там холодно. Но по спине сквозит только ощущение тёплой прохлады. Именно так, как будто смешали Северный Поток и Гольфстрим тонкими струями. Глаза распахиваются в ужасе - дыхание задерживать больше не получается. «Дыши...» - шепчет что-то. Близко, уютно. Кажется, будто губы касаются края уха, - «Дыши мной...». Он боится, но послушно приоткрывает рот.

Впервые он пожалел о том, что проснулся. Резко сел в постели, тупо глядя перед собой. Сердце в грудной клетке билось, как у гончей после забега. Быстро... быстро в школу. Куда-то идти, что-то делать. Дрожащими руками. Иначе эта бессмыслица захватит всю сущность.

У него была температура весь день. Горели щёки, а пальцы были чересчур холодными. Новая записка от "любимого" одноклассника не заставила ждать. Наверное, надо было послушаться дурного предчувствия и смотать из школы. Последний урок всё равно... Но он остался. Его зажали на первом этаже под лестницей. Один стоял на шухере, один наблюдал и тихо ржал. Виновник же "торжества" прижимал его к стене собой. Он бы вырвался, если бы предварительно не получил бейсбольной битой по рёбрам и кулаком под дых. Сейчас мутило и хватало только на смешное сопротивление. Смешное для того, кто над ним глумился.
— Ну чего ты, девочка, не ломайся. Такое личико смазливое. Ты думал, я тебе прощу нос сломанный, а, педик?
Грубые руки поднимают майку, нелепо-варварским жестом сжимают пах, вызывая вскрик. За что он тут же получает ещё один удар и едва успевает ударить локтём в ответ. Ему редко везло. И сейчас учитель-физрук конечно увидел только то, что он "снова бил" одноклассника. Очередной выговор.
Он был вполне далёк от субкультуры "эмо". Но сейчас хотелось малодушно разрыдаться. От собственного бессилия. От невозможности хоть что-то изменить. От бесспорной несправедливости. Глаза защипало и он поспешил их закрыть.

Странно, но он помнил, что случилось днём. Продолжал погружение и помнил. Нет, он не тонул. Он именно удалялся вглубь. Поверхность, воздух, солнце - всё дальше. И не факт, что "наверху". Понятия верха и низа слегка истончились за время его пребывания здесь. Едкий страх едва успел коснуться сердца - он же задыхался! Но снова мягкое "Дыши мной". И он приоткрывает губы. Вода заполняет рот и вдруг он отчётливо чувствует прикосновение губ - чужих. Уверенное, нежное. Вода целует его, он закрывает глаза. К обнажённой коже притрагиваются ладони, стирая следы насильственных действий. По груди, по спине, по бёдрам. И он не чувствует пошлой страсти. Хочется лишь раствориться в этом, довериться такой родной стихие. Страхи уходят, воды баюкают.

Он проснулся и вовсе не поэтично почувствовал утренний стояк. Ничего такого, только вот щёки кололо, когда он справлялся с такой "проблемой" под струями душа. Нет, ну надо же каков... Не мог же так завести этот сон? Там же была просто... вода.

Последний укороченный день учёбы в неделе. Дальше будут выходные. Он поймал себя на мысли, что ждёт этого с нетерпением. Не потому, что не хотел ходить в школу так яро. Просто... было как-то совсем неуютно признаваться в этом, но он хотел бы снова уснуть. И проспать как можно дольше.

К концу учебного дня его кто-то поймал за локоть. Почти робко. Он обернулся и увидел парня из параллельного класса. Хотя, так его назвать сложно. Скорее мальчишка.

— Нам нужно... Мне нужно с тобой поговорить. Отойдём?

Он пожал плечами, чуть кивнув. Этого бояться точно не стоило. Эдриан Роуд - один из "славных малых", что и учатся нормально и общаются так, более менее, и вообще всё не выходит за рамки приличий.

— Я хочу, чтобы ты был моим бойфрендом, - выпалил Эдриан, как только они отошли за раздевалки, и тут же приподнялся на цыпочки, смачно целуя его в щёку.

Пришлось отстранить от себя за плечи, пытаясь скрыть огромное удивление. Эд - гей? Новости же... И не врёт ведь. Обман вычислить довольно легко.

— Прости, у меня уже есть... бойфренд.

Слова вырвались прежде, чем он успел подумать. То есть, вот так спонтанно, без оснований. И так... правильно. Взгляд мальчишки заметался и Эдриан, шепнув "прости", практически убежал. А он остался стоять и думать - а какого чёрта? Так яро мечтал уже года два о чём-то таком. Избавиться от навязчивого одиночества, попробовать настоящих отношений. И теперь сам всё отмёл вот так, одной фразой.

Он кинул в воду камешек. Небольшой такой. А сам стоял на краю пирса, замерев неподвижной фигурой. Затем, когда ноги совсем затекли, сел. Океан волновался ещё сильнее. Брызги вылетали из-за бортиков, волны бились всё отчаяннее. Будто пытались добраться, дотянуться. Захватить своё. Ведомый новым потоком внезапного холодного страха, он покинул пирс.

Ночь пришла желанным отдыхом. Он почти добровольно окунулся в пучину непрекращающегося сна. И снова - уже желанные - руки касаются тела. Обнимают, уводят от проблем. Он отвечает на призрачные, прозрачные поцелуи, пытается обнять... Нет боли, нет холода, не один. И всё обрывается, оставляя чернильную мглу и невосполнимое чувство потери. От этого гул в ушах всё нарастает. В конце концов, он кричит и тут же слетает с кровати от удара. Вполне реального.

— ... я смирился с тем, что мой сын - педик, но чтобы такой извращенец! Да что ты вообще о себе думаешь! Тебе на родителей вообще насрать? Орать всю ночь и стонать - да тебя ко врачу надо. А лучше сразу в психушку!

Отец бил его, а мать тихо всхлипывала у двери, не вмешиваясь. Вот значит как... он стонал во сне? Такая глухая одиночная мысль. Наконец, экзекуция прекратилась.

— Поднимайся, дрянь. Убрать с пирса лодку надо. Шторм.

Он молча оделся, стараясь не хромать и не обращать внимания на лёгкую боль в рёбрах - удары битами не сразу забываются. Лодку от причала они отвязали и вытащили на берег. Отнесли в гараж. Отец ударил его неожиданно. И сильно.

— Вот что я тебе скажу. Со своими проблемами разбирайся сам. И работать чтобы пошёл - я не намерен содержать бесполезную бабу. Я сына растил. В дом будешь входить с заднего двора - чтоб я тебя не видел. И возвращайся когда угодно - мне посрать. Будешь жить под крышей дома - организуй там себе помещение и я надеюсь, что в скором времени ты вообще уберёшься отсюда в отдельное жильё. Мать из-за тебя все нервы попортила.

Мужская рука по мере рассказа сжимала горло сильнее и в конце дышать стало почти невозможным. Отпустил. В ответ только весомый кивок. Он медленно пошёл обратно. В общем-то, он не задавался целью куда-либо придти. Он просто шёл. И оказался на пирсе. Едва подняв взгляд, он увидел, как океан рвётся. Он сочился болью, когда волны клоками выбрасывались на берег. Он задыхался, плюясь шипящей пеной в лицо.

— Дыши! Дыши, твою мать! Дыши...

Он упал на колени, на мокрый побитый асфальт пирса. Грудь сдавили глухие рыдания. Волна окатила холодом колени. Волна перехлестнулась через пирс. Он совсем промок и дрожал уже неясно от чего. Ещё одна волна - и он почувствовал, как поток оттаскивает его к краю. Прямо так, сидя. Плечо сжала чья-то рука.

— Эй, ты в порядке?

Чужого голоса почти не слышно. Его заглушает рёв воды и первый раскат грома.

— Слушай, пойдём отсюда, а? Пошли, пошли.

Он не сопротивляется, когда его практически подхватывают за плечи и буквально волоком тащат с пирса.

— Ты совсем с дубу рухнул - в такой шторм там сидеть? Проще уж сразу со скалы. Ты что, суицидник?

Тон слегка шутливый, явно взволнованный. Неподдельный. Последняя фраза выдёргивает из мутной пелены затопившей душу боли и вызывает негодование.

— Я-то!?

— Ну не я же.

Нежданный собеседник негромко смеётся, похлопывая по спине, накидывая на плечи свой свитер. Доволен результатом.

— Домой не пойдёшь, да?

Он резко остановился и попутчику пришлось обернуться. Сжимал кулаки. Дрожь возвращалась.

— Всё, понял. Как тебе идея переждать бурю в кафе?

— Неплохо бы.

Незнакомый парень чуть улыбнулся и снова немного неловко потянул его за руку.

— Пойдём тогда подальше отсюда.

Он сидел в кафе, опершись о плетёную стенку и выглядывая в нишу. Были хорошо видны и бушующие волны и то, как гнутся деревья и рвутся ветки от ветра. Только в этот закуток его проникало меньше. Он кутался в свитер. И вдруг понял, как благодарен незнакомцу. За то, что не затолкал домой. За то, что не стал читать морали про "в бурю надо сидеть в подвале". За то, что сидел сейчас рядом и пил кофе, грея ладони о чашку и слегка ёжась от холода. За то, что не задавал тысячу вопросов, а просто помог. Только сейчас он обратил внимание на парня напротив. Очень бледная, почти прозрачная кожа, чёрные волосы, косая довольно длинная чёлка, немного худощавый, как и свойственно подросткам, но не хилый. Отнюдь. Возможно, даже посещал тренажёрку.

— Качаешься?

Вопрос вырвался сам собой. Собеседник усмехнулся, подняв взгляд. Глаза синие. Синие-синие.

— Нет. Так.. балуюсь иногда.

— А...

Как-то глупо получилось, но это не особо волновало.

— Слушай, ты замёрз, а я у тебя кофту отобрал. Пересядь сюда что ли, тут хотя бы не так дует.

— А ты?

— Мы и вдвоём поместимся.

Он оказался прав. На плетёной скамейке, застеленной флисовым покрывалом, они отлично поместились вдвоём. Он сидел довольно долго, молча, отпивая из своей кружки. И было как-то тепло и уютно.

Так прошёл весь день. Он смотрел на шторм. И знал, что новый знакомый смотрит туда же. Иногда он спрашивал что-то, оборачивался. Но отчего-то казалось невозможным коснуться его даже случайно.

— Я тебя раньше не видел в городе. Ты проездом?

Очень хотелось, чтобы парень ответил "нет". И это желание смутило. Как смутил и страх потерять это знакомство.

— Нет, я переехал сюда только сегодня. Живу, если интересно, во-он в том домике.

Он, кажется, перестал слышать что-то, кроме набата сердечного стука, когда собеседник подался вперёд, практически прижимаясь к его спине, почти обнимая и указывая куда-то на вершину скальной гряды на побережье.

— У тебя там дом?..

Голос не свой. Слова - будто и не он говорит. Только щекам горячо.

— Точно. Хочешь, покажу как-нибудь?

— Как-нибудь?

Тупо переспросив, он отставил кружку.

— Ну... прости, что я так навязываюсь. Просто не хотелось бы терять знакомство. Не думал, что в этом городе такие замечательные люди.

— Хей, нет! Ты не навязываешься. Совсем. Спасибо тебе за сегодня.

Он улыбнулся. И получил улыбку в ответ.

— Тогда давай по домам, ага? Что-то погода расшалилась.

У выхода из кафе они попрощались. Его остановили прикосновением к плечу.

— Послушай... если я могу помочь чем-то.. пожалуйста, скажи. Правда. Если какие-то проблемы, мне не плевать.

Впервые со встречи на пирсе парень упомянул о причине этой самой встречи. В ответ он только кивнул.

Отец выполнил своё обещание. Спал он уже в импровизированной комнате под крышей. Вполне свободно - целый этаж. Большое окно. Только немного холодно. Он плотнее закутался в свитер и вдруг вспомнил, что не отдал его, едва не подскочив от этой мысли. И непонятно - от стыда или от радости. Значит, придётся найти хозяина и вернуть вещь. Засыпал он думая, что ему чертовски понравился этот парень.

По школьному коридору он шёл с одноразовой, но тягучей мыслью. Почему сегодня ничего не снилось? Потеряв бдительность, он не заметил, что из примыкающего коридора вырулил одноклассник со своей шайкой. В составе, кстати, было пополнение. Вот чёрт, четыре урода - это ещё хуже.

— Что, деточка новую шмотку купила?

Он сделал шаг назад, пытаясь убрать свитер дальше от их глаз. Узкие глазёнки виновника всех его неприятностей снова жадно поблёскивали. Только в их планы незаметно вмешалась поправка.

— Это моя вещь.

Он вздрогнул и оглянулся через плечо, услышав знакомый голос и чуть разом не свихнувшись от радости и удивления. Это тот парень, вчерашний знакомый! Какое же везение. А ведь вчера он не успел ни его имени спросить, ни номера телефона взять. Позабылись даже хулиганы.

— О-па, наш педик уже обкрадывает новеньких? Ну чо, чувак, давай его вместе поучим.

Сомнение пошатнуло уверенность. А если новый знакомый согласится? Тогда будет совсем нереально прятаться от этой шайки. Но нет. Ожидания не оправдались.

— Это моя вещь. А это - мой бойфренд.

Кажется, он совсем потерял дар речи и перестал понимать, что здесь происходит и... почему уходят эти одноклассники? Хотя, на их месте, он тоже не стал бы спорить с парнем, полным внушительной решимости. Надо было срочно что-то сказать.

— Ты... не надо было так подставляться. Они ведь могут подумать, что ты тоже..

— Гей? Так я он и есть. Прости, что назвал тебя.. так. Зато они не полезут.

— О, да. Только пока ты рядом.

— А ты против?

Он запнулся и абсолютно по-девчачьи потянулся заправить волосы за ухо. Парень негромко засмеялся, видя его смущение. Не злобно. И.. он тоже засмеялся.

— Ладно. Спасибо. Пошли на урок?

Половина учебного дня прошла, как по маслу. А потом был выход на пляж. Обучение сёрфингу в рамках физкульт-проекта. Это не радовало абсолютно. Сейчас он предпочёл бы вчерашний шторм, а не штиль и солнце, как сегодня. Он сидел на берегу и кусал губы. Тренер не трогал его, зная паническую боязнь воды за этим индивидуумом. А вот новый знакомый этого не знал, присев рядом с ним, мокрый от воды и лучащийся радостью.

— А ты чего?..

— Воды боюсь.

— Почему? - такое неподдельное удивление, что снова захотелось улыбнуться.

— Не знаю... Он.. такой огромный. Мне иногда кажется, что живой. Я всегда боялся. А недавно... мне начали сниться сны...

И он выложил практически незнакомому парню всё, запинаясь, перебивая сам себя, не замечая, как внимательно тот смотрит. Умолчал он только о последних снах. С поцелуями... объятиями. Просто замяв это. А потом осёкся, поняв, что наговорил. Но увидел лишь протянутую руку.

— Пойдём.

— Куда? Зачем?

— Просто пойдём.

И он пошёл, как-то пропустив момент, когда парень сжал его ладонь. Они зашли в воду и его снова накрыло таким ужасом, что он едва не закричал.

— Тише, тише. Тшш...

Собственное частое дыхание, глаза зажмурить. Шёпот на ухо, крепкие объятия. Чувствует щекой его щёку, чувствует, как грудь прижимается к груди. Сглотнул, теперь просто боясь открыть глаза - тогда эта напряжённая нереальность может исчезнуть. А линия воды поднимается выше по телу. Вот уже он стоит на дне и волны ласкают плечи. Чуть-чуть отстраниться и взглянуть...

— Ну как? Не так страшно уже?

— Да... совсем. Почти.

Тёплый смех. Его подватывают на руки и кружат. Брызги, потрясающе яркие на солнце. Счастье, переполняющее всю сущность. Он едва успел ухватиться за чужую шею, чтобы не улететь, но это так по-детски наивно и весело! Наконец, ему снова осторожно позволили коснуться ногами дна, на этот раз обнимая со спины. И он, не раздумывая, прижался к теплу.

— Кстати, я забыл спросить твоё имя, - знакомый негромкий голос.

— Кейт.

— Как девушка? - не чтобы оскорбить, а просто от интереса.

— Нет. Только звучит так. А пишется по-другому.

— Знаешь... а красивое имя.

Они забыли, что их видели все одноклассники, ученики соседних классов. Они вообще забыли про всё.

— А тебя как зовут?

— Зови меня Океан.

Смотреть образы героев

Кейт:





"Океан":